Артём отрекомендовал меня беспутной девкой и подстилкой, а у меня за всё время работы в «Катапульте» ни разу не было сексуальных отношений с клиентами. Был флирт, изящная игра словами, лесть – но всё это на безопасном расстоянии в пять метров. Целый год до встречи с Романом я вообще жила как монашка, без секса. Но кто в это поверит?

Надеюсь, в травмпункте закончился анестетик, и швы Артёму накладывали без обезболивания. Он это заслужил…

- Аллилуйя, мы на месте! – радостно объявил Роман.

Чёрная ажурная решётка отъехала в сторону, мы очутились на территории жилого комплекса, а ещё через пару секунд загнали джип на подземную парковку. 

***  

Когда куртка улетела на пол, и я стащила с Ромашки футболку, стало ясно, почему в машине мой красавчик, получая от меня тычки, так дёргался: по его правому плечу разлился страшный багрово-синий кровоподтёк.

- А-а! – задохнулась я от ужаса. – Что же ты не сказал! А я тебя била!

- Ты это обожаешь, - хрипло пробормотал Роман в секундной паузе между двумя поцелуями. – Ты постоянно дерёшься.

- Ромочка, прости, я же не знала… Тебе было больно!

- Вика, это фигня, не отвлекайся.

Я взялась за его ремень, а Роман тем временем начал доблестно сражаться с моим кружевным бельём и колготками. Сама сняла бы в одно мгновение, но кто бы мне позволил. Жаль, не надела чулки! Плохо подготовилась. Но я же не знала, что любимый ко мне вернётся.

Чулки Роман не стал бы с меня снимать, а вот тонкие колготки он просто разодрал. Возбуждение зашкаливало, мы слишком долго ждали этого момента. Путь к нашему матрасу получился невыносимо долгим, но мы всё же в конце концов на него упали. Я застонала и выгнулась, ощутив горячие губы и язык моего милого любовника там, где всё горело и набухало, как сочный плод. Вслед за самой нежной и виртуозной лаской, какую только можно себе представить, по телу побежали электрические импульсы, сначала тонкие и прерывистые, а потом всё более мощные. Вскоре эти ощущения стали невыносимыми, они превратились в лавину, в раскалённый девятый вал, захлестнувший меня с головой. Роману пришлось зажать мне рот ладонью, чтобы мои вопли не всполошили три микрорайона… И это была только прелюдия.

***

- Вика, что ты возишься, – возмутился Роман. Он прижал мою голову к своей груди, зарылся пальцами в волосы. – Полежи спокойно.

После нескольких раундов милый решил взять короткую передышку и уложил меня на себя. Было так приятно лежать сверху и ощущать его всего. Я слышала, как стучит сердце под бронёй мышц, и этот равномерный звук наполнял меня теплом. Вдруг остро ощутила, насколько он мне дорог – сейчас меня переполняла нежность к каждой его клеточке…

- Как же так, а? – я подняла голову и вновь уставилась на кровоподтёк на плече, он вызывал ужас. – А ты уверен, что у тебя не раздроблен плечевой сустав?

- Конечно, раздроблен. Уже даже началась гангрена.

- Ну, Рома!

- Да ерунда, заживёт, как на собаке.

- Выглядит так, словно тебе с размаха врезали битой.

- Нет. Просто Артём, тварь ползучая, уронил меня на подоконник. Что тебе сказала Нина?

- Что вы разворотили весь кабинет… А почему ты на него набросился? – нерешительно спросила я.

Конечно, я знала ответ, но меня мучил вопрос, как расценивает Роман характеристику, данную мне Артёмом. Было ужасно стыдно – ведь этот человек четыре года являлся моим начальником, значит, хорошо меня изучил, и его слова вполне могли быть правдой.

- Ты меня бортанула с Африкой, а батя с утра так наскипидарил, что я по стенам бегал… И тут нарисовался этот хмырь. Весьма кстати. Сам пришёл, я его не звал. Мы очень душевно с ним пообщались. Надеюсь, он понял, как был неправ, когда уволил тебя из «Катапульты». Ты так переживала из-за этого! Я решил немножко отомстить.

- А если Артём напишет на тебя заявление?

- Не напишет.

- Почему ты так уверен?

- Я предупредил, что оторву ему ноги, если вздумает жаловаться.

- Думаешь, он поверил?

- Поверил, - мрачно усмехнулся Роман. – Я ведь действительно оторву.

- Нет!

- Да. Ты не забывай, я в костюме и галстуке всего ничего хожу. А до этого был совсем безбашенным товарищем. Без тормозов. Такое вытворял…

- А почему изменился? Из-за аварии?

- Да, наверное...

- Ром, а как это произошло?

- Мы с другом устроили грандиозную гонку, всё как обычно. Но судьба вдруг решила, что мы исчерпали наш запас удачи. Оба навернулись так, что страшно вспоминать. Раньше тоже случались аварии, но именно эта мне прочистила мозги. На всё взглянул другими глазами, вдруг понял, что явно что-то делаю неправильно. Сам я легко отделался - зашили и отпустили, друг пострадал гораздо сильнее. Его зовут Антон. Мой самый лучший друг, мы с детства вместе. Он о тебе знает.

- Вот как!

- Угу. Я ему о тебе рассказывал.

- И что же ты ему обо мне говорил?

- Что теперь у меня есть вкусная сладкая плюшечка. Но вредная и строптивая, ещё воспитывать и воспитывать.

Глава 30

Лето наступило, но только на календаре. Июнь выдался холодным, приходилось держать наготове куртки и зонты. Небо то и дело затягивало тёмно-серыми тучами, моросил дождь.

Всю неделю мы с Ромкой ударно трудились, а по вечерам нас ждала награда за трудолюбие – встречи, умопомрачительный секс и задушевные разговоры. Питались мы отвратительно: заказывали острую китайскую еду в ресторане доставки, а потом жадно её уничтожали, меняясь коробочками и ловко орудуя палочками.

Кино, филармония, вечерние прогулки, рестораны – всё это было нам недоступно, не хватало времени.

…Я больше не расспрашивала об аварии – видела, что Роме тяжело об этом говорить, каждый раз по его красивому лицу пробегала тень. Хоть он и упомянул небрежно, что его всего лишь «зашили и отпустили», но количество шрамов свидетельствовало о том, что в больнице ему пришлось помучиться. А друг, наверное, пострадал ещё серьёзнее.

За пять дней лихорадочной работы Ромке удалось исправить свой промах и восстановить доверие отца.

- Уф, спас свою шкуру, - признался он и смущённо улыбнулся. – Что-то батя так взбесился, я уж думал, отметелит, как в детстве.

- Что?! – я едва не поперхнулась от ужаса. – Тебя… в детстве… били?!

Мир перевернулся. Михаил Иванович и раньше представлялся мне опасным типом (судила по рассказам Маргариты, вспоминала его мрачный, изучающий взгляд – тогда, у бассейна). А с этой минуты я и вовсе буду считать Ромкиного отца зверем.

- Да не регулярно, что ты так пугаешься! – засмеялся Роман. – Несколько раз прилетало за особые заслуги. В десять лет я Антоху чуть не застрелил.

- Как?! – У меня остановилось сердце.

- Стащил у бати из оружейного сейфа карабин. Хотели в охотников поиграть. Поиграли, - Роман тяжело вздохнул. – Антошке ухо зацепил слегка, несильно, к счастью. А мог вообще ему череп разнести. Блин. Так страшно.

- О-о… - Я в ужасе закрыла рот ладонями.

- Батя меня, конечно, выдрал так, что живого места не осталось.

На глазах сразу навернулись слёзы – было жаль и Антошку, и того маленького Ромку, погоревшего на безумном пацанском интересе к батиному оружию. Я вдруг со злостью подумала о том, что Михаил Иванович сам во всём виноват: если устраиваешь в доме склад оружия, надо охранять его так, чтобы никакая десятилетняя мелочь не смогла добраться. А ребёнка бить – это вообще свинство!

- Вика… Ну вот, расстроилась! Зачем я тебе всё это рассказываю… Иди сюда. – Роман навалился на меня сверху на матрасе, прижался к моему лбу своим. – Вика, ты такая искренняя, я от тебя балдею. Удивляешься, возмущаешься, дерёшься, расстраиваешься – всё по-честному, от души, без игры и кокетства. Какая ты чудесная, славная! Лапочка моя! – Он поцеловал меня сначала в нос, потом в губы…

…Я продолжала радовать «Респект»: босса – новыми контрактами и профессионализмом, коллег – дружелюбием. Правда, некоторые товарищи уже получили от меня папкой по голове или локтем по рёбрам, когда пытались игриво похлопать по заднице.