- Ах, какие мы нежные! У тебя настроение испорчено, у тебя капризы, раздражение… А я из-за этого вылетела из классного коллектива, где меня любили и ценили, и потеряла хорошую зарплату! А у меня, между прочим, три младших брата и Персик! И я без квартиры! А мои родители без пяти минут безработные!
Я захлёбывалась гневной тирадой, мои щёки горели, глаза, наверное, сверкали, как у злобной тигрицы, а Роман растерянно смотрел на меня.
- Я же не знал, что тебя уволили… Почему ты сразу не сказала?
- А ты бы проникся сочувствием? Да? Ты же мне только гадости говоришь! Даже после секса умудрился всё испортить! Всё извратил, всё уничтожил!
- Вика…
- А ты знаешь, каково быть безработным? Ха, откуда! Ты же до двадцати девяти лет вообще не работал! Только сейчас начал изображать бурную деятельность, гендир долбанный!
А вот это Роману очень не понравилось. Растерянность и удивление исчезли с его лица, уступив место высокомерному презрению. Брови сдвинулись к переносице, глаза сузились, челюсти сжались…
Я сорвала с себя пиджак и со злостью швырнула на пол. Пусть подавится, обойдусь как-нибудь. И бросилась к двери.
- Нет, ты никуда одна не пойдёшь!
- Отвали!
- Вика… Стой, я кому сказал!
- Не прикасайся ко мне, урод!
- Ты никуда не пойдёшь одна и ночью! – Роман ринулся за мной и схватил за плечи. – Я отвезу тебя домой.
- Сама прекрасно доберусь! Не надо обо мне заботиться! Поздно! Ты уже всё сделал! Козёл!
- Вика… Хватит обзываться! – сдавленно прорычал Роман.
Ха, не нравится? Привык, что все вокруг танцуют на пуантах, подобострастно заглядывают в лицо и сюсюкают? А сам меня как только ни обзывал! Ещё и в проститутки записал.
- Отпусти, скотина!
- Рот закрой!
- Выпусти меня из номера, и мы больше никогда не увидимся!
- Я тебе на русском языке сказал – одна ты не пойдёшь! Тебе на каком повторить?! – он уже орал, нависнув надо мной.
Я начала извиваться, штопором выкручиваясь из его рук. Нет, ничего не получается!
- Убери свои мерзкие грабли, гад!
В тот момент, когда я вдруг оказалась к нему спиной, я изловчилась и врезала Роману локтем в живот… Бесполезно! Там всё непробиваемое. Тогда я извернулась и свирепо, как волчица, впилась зубами в его предплечье – туда, где под рубашкой скрывалась татуировка.
- Да уймись же ты! – рявкнул Роман.
Его лицо перекосило от боли, он за волосы отодрал меня от своей руки. Я сопротивлялась и задыхалась от злости. Когда он отпустил мои волосы, узел на затылке развязался, и вся грива разметалась по спине. Сейчас я хотела только одного – вырваться из каменных тисков и выскочить из этой гадкой комнаты, арендованной для любовных утех. Находиться здесь, рядом с этим отвратительным типом, было уже невыносимо… Он занимался со мной сексом и не сомневался, что я страстно извиваюсь под ним не от удовольствия, а потому что мне нужен контракт. Он использовал меня, как шлюху, которая ни от чего не откажется, потому что очень хочет заработать.
Как же мерзко! Впервые угодила в такую жуткую историю…
Если бы он отпустил меня, я бы ринулась из номера, выскочила на улицу, скинула босоножки и за две минуты пулей долетела бы до дома – сейчас я была в бешенстве. К чёрту Сонино манто, заберу из гардероба завтра. Такси мне тоже не нужно, босиком добегу. Лишь бы поскорее исчезнуть отсюда!
Но ведь он продолжал прижимать меня к себе.
- Отвали! - выкрикнула я, прицеливаясь для новой атаки. - Пошёл к чёрту! Отпусти меня, хуже будет! Урод!
- Слушай, ты сейчас получишь! – угрожающе прорычал Роман.
- Кретин!
И я, улучив момент, вцепилась уже в другой бицепс, и что есть силы сжала челюсти.
- Ну, всё, ты меня довела, - проскрипел сквозь зубы Роман. Его глаза от боли стали совсем чёрными, янтарные крапинки исчезли, растворились в шоколадной радужке. Губы искривились в болезненной гримасе.
Оторвав меня от пола, он сделал три шага к креслу, швырнул меня на широкий подлокотник и…
Ой, мама! Нет, нет, не надо!
…изо всех сил огрел меня по заднице!
А-а-а-а-а! Да он с ума сошёл!
Я закрыла лицо ладонями, прикусила губу… Дышала, моргала, дышала, моргала… Но ничего не помогло – слёзы брызнули из глаз.
Всё, он окончательно доказал свою ничтожную суть. Нельзя упасть ниже, чем он сейчас… Разве можно бить маленьких?! Да я чуть выше его плеча! У него бицепс как у меня нога! И вот он врезал мне изо всех сил, даже не сдерживаясь… О, моя бедная попа… Как же больно-о-о-о…
- Вика… - Роман осторожно поднял меня с кресла, заглянул в лицо. - Прости, солнышко, прости… Пожалуйста, прости!
Даже то, что он впервые снизошёл до извинений, уже не трогало. Я окаменела… Хотел отвезти домой – пусть везёт. Пусть делает, что хочет, только бы мне побыстрее избавиться от его общества.
Роман снова надел на меня пиджак, убрал от лица и поправил волосы, вытер бумажной салфеткой щёки… Я никак не реагировала - превратилась в механическую куклу. Скажу хоть слово – снова градом хлынут слёзы, и я уже не смогу их остановить.
Лучше молчать.
Уже в лифте заметила на рукаве его рубашки пятно крови… Похоже, его бицепсу досталось не меньше, чем моей пятой точке. Игла жалости и раскаяния на мгновение вошла в сердце, но тут же раскалённым смерчем налетела обида. Моему самолюбию досталось ещё сильнее! Как долго я буду приходить в себя после испытанного унижения?
Да чтоб у него гангрена началась от моего укуса!
Глава 18
Порыдала в Персика, повыла на плече у Сонечки.
- Ты ж моя милая, ты ж моя бедняжечка, - бабуля гладила меня по вздрагивающей спине. – Какой нехороший мальчик!
- Он не мальчик, он гад! Подлое испанское земноводное! – захлёбываясь слезами, выкрикнула я.
Персик жалобно заскулил. Он часто дышал, преданно заглядывал мне в глаза, лизал руку. Малыша буквально разрывало от сочувствия – ещё секунда, и он взорвётся, и клочки рыжего пуха повиснут на стенах кухни.
- Сейчас позвоним папаше, пусть научит своего охламона хорошим манерам. Да этого негодника надо выпороть кнутом на конюшне! – воинственно заявила Соня.
- А у Михаила Ивановича есть конюшня? – с надеждой спросила я.
Но в следующее мгновение я вспомнила, как исказилось от боли лицо Романа, когда я цапнула его за бицепс, вспомнила о кровавом пятне на рубашке, и сердце затопило жалостью. Зачем сразу кнутом-то… Ему и так от меня досталось… Погрызла бедного парня, как голодная волчица…
Всё равно ненавижу! И нечего его жалеть!
К тому же, отец Ромке в любом случае ничего не сделает. Наверное, надышаться не может на драгоценного сыночка. Да и кто я такая, чтобы Михаил Иванович вставал на мою защиту… Одна из миллиарда девиц, которые липнут к его прекрасному наследнику, как пиявки.
Персик громко заскулил. Ой, ой! Оказывается, задумавшись о Романе, я слишком сильно стиснула моего пушистика. Вот, ещё и малыш страдает из-за этого испанского болвана!
…За окном переливалась чёрная вуаль ночи, горели звёзды, раскачивались от ветра деревья. Это была самая мрачная ночь в моей жизни…
Роман довёз прямо до подъезда, а я измучилась на широком сиденье в его роскошном джипе – сидеть было больно. Потом проводил до самой двери. Вся экспедиция прошла в полном молчании, правда, Роман постоянно бросал в мою сторону виноватые взгляды. У двери Сонечкиной квартиры он сжал мою руку и ещё раз прошептал «пожалуйста, прости меня»…
И мы, наконец, расстались… Теперь уже навсегда.
- Нет, ну как же он мог сказать, что ты переспала с ним из-за контракта?! От сына Михаила Ивановича я такого не ожидала! Михаил Иванович, конечно, тоже тот ещё зверюга… Сколько раз Маргариточка из-за него плакала. И перед каждой планёркой тряслась от ужаса. Но сынок ушёл гораздо дальше!
- Э-эм… Но Роман этого не говорил, - я в замешательстве взглянула на Соню.
- Как это не говорил?
- Нет… Он сказал так: мы всё равно не сможем работать вместе. Ключевое слово здесь - всё равно. Типа: да, сейчас у нас был классный секс, но это ничего не меняет. Даже и не надейся. Зря старалась, дура набитая.